Войдя в трапезную, поздоровалась с уже сидящими здесь Ксимером, Лерианом и Ремизом. Последние, прежде чем ответить мне, как-то подозрительно призадумались, а затем Раон бросил взгляд на Шайнера. Заметив это, Ксимерлион подпрыгнул на месте и ударил локтем в бок сидящего рядом нага. Лериан оторопело кивнул, и теперь вся троица посмотрела на моего дракона. Я же обратила свой взор на мир Оллариля:
– А где Лисса?
Сиреневоглазый наследник Снежной империи моргнул, дождался молчаливого кивка Арриена и торопливо ответил, скосив глаза в сторону:
– Лиссандра еще спит!
Слишком уж он быстро мне ответил! В мою душу закралось смутное подозрение.
– Вы ее усыпили?
– Усыпил, – невозмутимо сообщил Ксимер. – Решил, что обойдусь без слезных проводов.
– Рыжая придет в ярость, когда проснется, – вздохнула я. – А если вы погибнете, то и она …
– Я не погибну, – убежденно отозвался демон. – К тому же на свою шерру я навел довольно простые сонные чары. Не переживай, Лисса проснется, когда мы войдем в лабиринт. – Он выразительно посмотрел на Шайна.
Тот усадил меня за стол и подал блюдо с едой. Все это время Ремиз и Лериан пристально наблюдали за мной, так что я не выдержала:
– Господа, у меня за ночь выросло третье ухо или рог на голове?
– Не-ет, – отозвался рубиновый дракон.
– Тогда отчего вы так старательно меня разглядываете?
Мир Шеррервиль бросил растерянный взгляд на Арриена, Лериан сделал вид, что увлеченно поглощает свой завтрак, а Ксимерлион, завидев входящего Корина, спешно обратился к нему. Мне же супруг повелел:
– Ешь! Возможно, нам еще не скоро предстоит отдых и обед.
Ослушаться я не осмелилась и взяла в руки ложку, а потом мне и вовсе стало не до расспросов, ибо в трапезной собрались мои сестры и друзья.
Спустя недолгое время все участники «десятки», сопровождаемые лично императором Грикором, отправились в путь. Сначала мы двигались по анфиладе залов, освещенных редкими факелами, затем стали спускаться по лестнице, заключенной между двух каменных стен и оттого не имеющей перил.
Супруг держит меня за руку, Йена и Нелика утирают слезы, оставшиеся с момента прощания, Этель хмурит светлые брови, а личико Латты не по-детски серьезно. Вид Андера суров, Корин сосредоточен, а Ксимер излишне задумчив. Только Лериан насвистывает веселую песенку, и я поневоле начинаю вспоминать ее слова, довольно нескромные, надо заметить. Всех их я не знала, так как слышала только самое начало. Вот оно-то мне и вспомнилось:
Я наемником служил,
Эх, ла-ла-ла-лай!
И с бабенками дружил,
Эх, ла-ла-ла-лай!
А верней сказать, любил,
Эх, ла-ла-ла-лай!
По тавернам я ходил,
Эх, ла-ла-ла-лай!
Там вином себя поил,
Эх, ла-ла-ла-лай…
– Ты бы заткнулся, наг, – вполне миролюбиво посоветовал Шайн, уловивший мои мысли и вынужденно отвлекшийся от созерцания местности.
– Ох уж мне эти Истинные пары! – Лериан картинно возвел глаза к каменному своду и задорно подмигнул мне.
Я покачала в ответ головой и посмотрела вниз – туда, где клубилась непроглядная тьма, время от времени разрываемая поисковыми заклинаниями и яркими светлячками. Мне захотелось слегка отвлечься от окружающей мрачной обстановки, поэтому обратилась к императору дайн:
– Повелитель Грикор, а кто из богов построил этот лабиринт?
– Зест и Фрест, только за прошедшие с того момента тысячелетия там многое изменилось, да и зверь успел напакостить, поэтому мне неведомо, что ждет вас в лабиринте.
– Выходит, что навий зверь уже вырвался на свободу? – заволновалась Этель.
– К счастью, дверь в наш мир пока не открылась, но раз навьи начали войну, их Повелитель готов к тому, чтобы прийти на Омур.
Все замолчали; сестры, как и я, только-только осознали, какую именно дверь нам поручили закрыть. С самого начала мы считали, что зверь заперт в темнице, оказалось, что это не совсем так. Зверь заперт, только его темница – это сам лабиринт, а сидит Повелитель навьев в своеобразном коридоре, ведущем из Нави в наш мир. Многим из нас хотелось бы верить, что черная дверь – это вход в клетку со зверем, но на самом деле это преграда, отделяющая Омур от Нави. И именно ее мы и должны будем запечатать. Только почему этого не сделали сами боги? В прошлом именно Создатели прогнали зверя обратно в Навь! Отчего теперь они поручили нам столь сложное задание? Мне не трудно понять, почему они включили в «десятку» Арриена, Ксимера и Лериана. Принимаю даже то, почему в числе избранных оказались Корин, Андер и Этель. Но вот я, Нелика, Йена и Латта – просто слабые испуганные девчонки. Так отчего боги выбрали нас?
«Ма-шерра, – мысленно объяснил мне Арриен, – это все дела Создателей, и зверь по сути своей тоже создание, только не светлых, а черных богов».
«Значит, для богов этот поход очередная игра?» – расстроилась я.
«Игра, – послышался в моей голове еще один голос. – Да, маленькая госпожа, это игра! Только ставки в ней очень высоки. На кону стоят и наши жизни тоже. Мы, Создатели, не мелочимся, когда решаем сыграть между собой. Не подведите нас всех, если вы проиграете в этой битве, то и мы умрем вместе со всем Омуром!»
«Мы не проиграем!» – непоколебимым тоном откликнулся Шайнер, и я удивленно взглянула на него, поняв, что и он слышал слова Зеста.
«Ну разумеется, – язвительно ответил ему темный бог, – у тебя, дракон, теперь есть весьма серьезная причина для победы. По правде сказать, мы на это и рассчитывали».
Шайн тихо рыкнул, и я заинтересованно спросила: «Что вы опять от меня скрываете?»
«Смелее, дракон, расскажи ей обо всем!» – подначивая, рассмеялся Зест.
Супруг мой еще сильнее сжал мою ладонь, а к нашей беседе присоединился еще один бог – Фрест: «Шел бы ты, любезный братец, к хмару лысому и не мешал!»
«Вы следите за нами?» – озадачилась я.
«Только до входа в лабиринт, а дальше мы не сможем видеть и общаться с вами. Лабиринт – территория, которая нам не подвластна. Да, мы выстроили его когда-то, но теперь мы там не хозяева. Поэтому вы все останетесь наедине со своими страхами», – ответил мне бог огня.
«Страхами? Выходит, что вам что-то известно о том, что нас ждет?» – полюбопытствовал Арриен.
«Мы только предполагаем», – мрачно отозвался его покровитель.
«И все-таки?» – настаивал на своем дракон.
«Видишь ли, друг мой, – с явной неохотой начал говорить Фрест, – существуют определенные правила игры, которые я не вправе нарушать…»
«Иного ответа я и не ожидал», – разочарованно откликнулся Шайнер.
«Эти правила придуманы не нами, нас тоже проверяют. Древние! В прошлый раз нам позволили самим изгнать зверя Нави, а в этот раз они решили проверить, как справятся с ним наши создания».
«Да не оправдывайся…»
«Тебе не хуже моего известно, как проводятся допросы, – ожесточился бог огня. – Поэтому не осуждай!»
«Какие эмоции, братец!» – не преминул съехидничать Зест, вклиниваясь в диалог между Шайном и его покровителем.
«Ты хочешь сказать, – дракон сделал вид, что не услышал возглас темного бога, и вновь обратился к его брату, – что кто-то, кто главнее вас, придумал эту игру, попросту вытащив знания о нас из вашей головы? Только зачем, не скажешь?»
– Пришли! – послышался глухой возглас Грикора, отвлекая нас с супругом от разговора с богами, и мы увидели в конце лестницы каменную стену, протянувшуюся поперек расширившегося коридора.
«Пришли», – эхом повторил в моей голове Фрест, а темный бог произнес: «Удачи, маленькая госпожа! Надеюсь на скорую встречу с вами!»
«Удачи всем вам, и помните: амулеты, артефакты и прочие безделушки в лабиринте не действуют. Так что рассчитывайте только на свои силы», – сказал бог огня напоследок.
Супруг мой стоял рядом, стиснув зубы, и, прищурившись, изучал каменную преграду, вставшую на нашем пути. С помощью второго зрения я смогла понять, что стена эта сделана из антавита, только не белого, а черного.
– Это беровит, – вслух пояснил мне Шайн, – он является разновидностью антавита.
– И как нам открыть эту дверь? – громко спросил Андер.
Император дайн перевел взгляд на Латту. В свете факелов и светлячков лицо кузины казалось восковым, но пифия нашла в себе силы, чтобы кивнуть и выйти к стене. Тоненькая фигурка сестрицы на фоне шероховатой поверхности металась тенью в тусклом магическом свете.
Не очень уверенно кузина подошла и прикоснулась к камню, опершись обеими ладонями. Она замерла, а мое сердце заволновалось, глухо отсчитывая удары. Арриен прижал меня к себе одной рукой, а другую опустил на рукоять своего меча Пламеня, как всегда готовый к любой опасности.
Сестрица у стены вдруг вздрогнула и начала петь на эльфийском языке. Мотив был мне знаком, но вот слова оказались в новинку. Эта песнь была о богах, об Омуре, о его жителях, о войнах, прошедших с самого основания нашего мира, ну и конечно же о любви. О разных ее проявлениях – материнской, сестринской, дружеской и о той, что горит между мужчиной и женщиной.
